Наемник Его Величества - Страница 163

163

Как ни странно, но Настя приободрилась. Мрачное прошлое и неясное будущее отступили под напором спокойной уверенности простой служанки. Молодая женщина даже начала получать удовольствие от сытного и необычного обеда, которым потчевала ее Оливия. Если только здешний повар не расстарался специально для гостьи, то хозяева предпочитали блюда, сохраняющие естественный вкус, не испорченный жгуче-острыми приправами и соусами, лишь с малой толикой редких специй. Экзотические ароматы только разжигали аппетит, заставляя рассматривать с сожалением каждый шедевр местного кулинара.

— Прости, а что это за существо было в комнате, где я очнулась? — спросила Настя у сидящей напротив Оливии.

Служанка обедала вместе с гостьей госпожи, но от этого ничуть не смущалась. Видимо, такие здесь царили порядки, когда прислуга сидит за одним столом с хозяевами. На стол накрывал молчаливый узкоглазый мужчина в шелковых штанах и рубахе навыпуск с высоким стоячим воротником. Делал он это сноровисто, быстро и совершенно незаметно. Закончив работу, тут же ушел прочь. Интересоваться, почему он не обедает с ними, Настя не стала: в пословице про свой устав и чужой монастырь есть смысл.

— Да я ж сказала — голем это. Батюшка леди Мелисандры любит всяких тварей создавать. Смастерит какого-нибудь страшилу, а потом возьмет и подарит. Но наш монстр лучший. Смирный, послушный, не спит и не гадит, есть к тому же не просит, отличный сторож, — пустилась в рассуждения говорливая служанка. — Одна беда, тупой ведь зверь, а побрякушки блестящие любит. Больше всего ему брошь моя приглянулась. Как надоест в своем гнезде сидеть или по дому бродить, так он приставать начинает: хнычет, ноет, покажи ему и покажи, а как получит свое, так по часу сидит, в лапищах украшение вертит да глазами лупает! — В завершение рассказа Оливия принесла эту самую брошь и показала гостье. Настю украшение не впечатлило — обычная, не самая дорогая поделка из серебра с красивым узором из мелких черных бриллиантов.

К концу обеда в сопровождении охранника Джека вернулась хозяйка дома. Лакриста с Оливией, или Ли, как та предложила себя называть, как раз встали из-за стола и направились было к лестнице, что вела в библиотеку.

— Приветствую мою халине, — внезапно присела в реверансе Ли, не ответив на какой-то вопрос Насти и повернувшись ко входу зал.

Лакриста Регнар обернулась и застыла каменным изваянием. В глубине души зародилось чувство страшной обиды на судьбу: ну почему кому-то все, а ей до обидного мало, почему?! Сказать, что незнакомая девушка, одетая в темно-зеленое облегающее платье, красива, это означало не сказать ничего. Даже ей, женщине, на ум лезли только затасканные до непристойности эпитеты: темные омуты глаз, губки-кораллы и прочие глупости. Леди Мелисандра, непонятная халине Балтусаим, просто была красива как богиня, и ничего с этим не поделаешь.

Дальнейшие события сжались для Лакристы в один плотный клубок — слишком уж много пришлось говорить, обсуждать и волноваться. Леди Мелисандра не служанка, и от ее решения зависит слишком многое, а вновь окунаться в слепую безысходность без надежды и цели равносильно прыжку в пропасть. Теперь рассказ Насти изобиловал деталями и был гораздо более прочувствованным.

— Джек еще в трактире заметил, что ты, дорогая Лакриста, была попросту не в себе. Впрочем, и немудрено, молодая красивая женщина, ожидающая ребенка, и сидит в таком месте, — выслушав гостью и теперь тепло улыбаясь, сказала Мелисандра. — А уж эта сделка с трактирщиком выглядит откровенно безумной. Вот он и решил пойти следом и помочь. Оставить тебя на улице — значит, просто дать пропасть в Бездне. Он воин, да и кровожаден немного, поэтому и потасовку ту воспринял с радостью.

Женщины сидели вдвоем на небольшой крытой веранде на крыше дома, пили травяной чай из фарфоровых чашек, словно давние подруги.

— Что касается твоего мужа, то я бы посоветовала подождать, подумать о будущем. Жрецы Феникса довольно консервативны и расторгают священные узы брака слишком неохотно. — Улыбка леди стала немного грустной. — Впрочем, ты и сама можешь изменить свое решение. Так что тебе нужно время все осмыслить… Хотя, ты знаешь, твой Вензор мне совершенно несимпатичен. Не только устроил травлю беременной жены, так еще и отпустил ее одну в неспокойный, мятежный город. Он или болван, или себялюбивый негодяй! Да, не встреть тебя Джек, валялась бы ты сейчас в придорожной канаве…

Похоже, Мелисандра могла еще долго обсуждать достоинства мужчины, так обращавшегося с женщиной, ждущей от него ребенка, но она сдержалась и непререкаемым тоном сказала:

— Будешь жить здесь, сколько потребуется. И не думай, мне ты будешь совсем не в тягость — в доме целых пять комнат пустует. Наоборот, общение с умной собеседницей только развеет мою скуку. Согласна? Учти, отказа не приму!

Говорила халине Балтусаим чуть насмешливо, без особенного напора, но простые слова обретали в ее устах силу приказа. Леди привыкла даже не командовать — повелевать.

Но в этот момент Лакриста вспомнила свои кошмары, прорвавшие тонкую ткань реальности и ворвавшиеся в мир. Она вспомнила про вампира и не смогла, а точнее, не захотела ничего утаить. Нельзя на помощь отвечать столь безжалостным равнодушием к судьбе благодетеля.

— Леди, есть еще кое-что… — Губы Насти задрожали, но она сдержалась и, вскинув голову, поведала о страшном секрете. — Меня преследует вампир. И он говорит, что родился едва ли не во время Войн Падения…

Непонятно почему, но Лакриста поверила Мелисандре, и это доверие заставило окончательно раскрыться. Она без утайки рассказала не только о вампире, но и о многочисленных покушениях, собственном иномирном происхождении и грязной торговле ее будущим ребенком. Измученная переживаниями, женщина замолчала, лишь когда закончилась ее непростая история, и тогда она, теребя подол платья, склонив голову, стала молча ждать приговора.

163